Разворот-2017

[nostalgya]

Или что изменилось в отношениях общества и власти

Разворот настроений, фиксируемый социологами, конечно, вызван кризисом и прежде всего новым для нас явлением - снижением реальных располагаемых доходов населения. Это действительно новость: мы привыкли говорить, что у нас много бедных, столько-то людей живет за чертой бедности. Но для настроений людей имеют значение не абсолютные цифры, кто сколько получает, а изменение тенденции. Ведь люди, во-первых, сравнивают себя с соседом, со своей референтной группой, во-вторых, сравнивают себя сегодняшних с собой вчерашними.

До этого в течение 15 лет у нас шел рост доходов (хотя из этого и не следует, что люди стали богаты). В этой тенденции была пауза в течение 2008-2009-го годов, потом рост возобновился. Его во многом съедала инфляция, но он все равно присутствовал. А начиная с конца 2014 года происходит снижение. Ставшее уже привычным ощущение, что есть какая-то позитивная динамика, сменилось ощущением динамики негативной, причем она длится уже два года и перспектив изменения тренда не видать.

Из этого делали два противоположных вывода: либо что люди начнут возмущаться существующим политическим устройством и демонстрировать протестное поведение, либо что протестного поведения не будет демонстрировать никто, а люди адаптируются. На самом деле и то и другое - некоторое огрубление. Люди действительно адаптируются, и это разумная тактика в таком положении. Но общественный запрос меняется. Людей начинает все больше и больше интересовать то, что происходит в сфере, которая их непосредственно касается.

Когда дела в стране идут неплохо, естественно, что ответственность за эти дела, а значит и власть, делегируются тем, кто знает, как ими заниматься. Когда же дела очевидно идут нехорошо, в выгоде и пользе этого делегирования начинают сомневаться. Это видно даже из опросов. Растет число тех, кто на довольно туманный вопрос: считаете ли вы, что в стране все движется правильно?, отвечают: нет, неправильно, дела идут не так.

В новых формах смешанного полуавторитаризма для поддержания легитимности в глазах граждан уже не нужно показывать никаких побед, а нужно лишь поддерживать и создавать ощущение достаточной компетентности. Граждане должны верить, что власть скорее справляется со своей работой, чем не справляется. Для этого никогда не скрываются трудности, наоборот, они подчеркиваются. То есть говорится: да, у нас кризис, да, санкции, нас окружили кольцом врагов, плохая внешнеэкономическая конъюнктура. Но смотрите, мы же не умерли с голоду, не развалились на части, мы как-то справляемся.

Пока это присутствует в головах людей, у власти будет легитимность даже при плохих экономических результатах. Именно поэтому нет протестов, как считают Гуриев и Трейсман. Не только из-за репрессивного законодательства и аппарата принуждения, хотя это тоже важно. Повышение цены протеста - один из эффективных методов снижения протестной активности. Но и из-за того, что люди считают: власти как-то работают, и вроде как ничего, справляются.

Когда же осязаемая часть граждан начинает думать, что власть - это не решение, а проблема. Что она не помогает им справиться с тяжелым кризисом, а только углубляет его, тогда (а не просто от ухудшения уровня жизни) основание этой легитимности начинает проседать. Особенно это касается несвободных политических систем, где нет возможности трансформировать настроение в политическое действие.

Разочарование, уныние и депрессивно-апатичные настроения проявили себя очень ярко во время парламентской кампании. Эти настроения, выражаемые в отказе участвовать в выборах, на самом деле не так безобидны, как может показаться. Они медленно подмывают эту базу легитимности, особенно на фоне желания продемонстрировать пост-крымский консенсус - чрезвычайное единство власти и народа. В условиях, когда люди никаким действием эту поддержку не выражают, а только отвечают в соцопросах так, как от них ожидают, демонстрировать это все труднее.

В результате итоги выборов были сделаны территориями, которые добиваются нужных цифр своими методами, без особенного участия избирателей. Это довольно опасная ситуация, она ставит федеральный центр в зависимость от этих территорий и перекашивает состав Государственной Думы, в которой эти регионы получили гораздо больше мандатов. И это ставит главную проблему-2018, потому что президентские выборы таким образом провести можно, но опасно. Думаю, что они их так и проведут, потому что ничего другого не придумают. И это будет проблема.

Вторая важная тема в развороте настроений - рост внимания к социально-экономической проблематике. Сейчас видно, что людей не просто не очень сильно интересует внешнеполитическая повестка, а она, судя по всему, их раздражает. Не потому, что они не радуются величию России, они ему радуются, а потому, что для них приоритетными, насущными, не просто важными, а актуальными становятся другие проблемы, и они видят, что ресурсы расходуются не в соответствии с их расстановкой приоритетов.

Этот запрос, который в последнее время стали формулировать как запрос на справедливость, включает в себя и запрос на справедливое распределение ресурсов. Идея, что у нас больницы закрывают, а мы в это время неизвестно где неизвестно кого бомбим, присутствует и вызывает глухое раздражение от видимой неадекватности руководства. Мы тут про одно, а они совсем про другое. Это очень похоже на американские и европейские настроения, которые привели к так называемым неожиданным результатам выборов этого года. Элиты - про Фому, а граждане - про Ерему. И им негде встретиться и поговорить друг с другом, потому что они друг друга совершенно не слышат.

Если такое явление возможно в демократиях, то оно уж тем более характерно будет для закрытой политической системы. В которой аппарат управления намеренно изолируется от социума, воспринимает его как враждебный и не желает с ним никак особенно коммуницировать. В открытых системах, где каналы обратной связи работают, эти настроения можно канализовать в мирное, легальное политическое действие - голосование на выборах. Этим результатам можно потом ужасаться сколько угодно, но это все равно мирный политический процесс, предполагающий коррекцию курса после прихода новой партии или нового лидера.

У нас все наоборот. До выборов, результат которых должен быть таким, как заказано, власть пытается заранее стать этим новым кандидатом и ответить на то, что людям надо. Поэтому коррекция курса происходит до выборов. Все упражнения нового руководства Администрации президента, вся проектная активность власти в целом, писание программ реформ - все это попытки скорректироваться до выборов, чтобы их результаты были такими, как надо. Система не может глубоко реформировать самое себя, отрезать сама себе важные части тела.

Например, когда мы говорим о том, что хорошо бы притушить нашу внешнеполитическую активность, потому что денег нет, а людей это раздражает, мы должны учитывать, что эта активность не притушивается усилием воли. Не стоит абсолютизировать ничью персональную политическую власть. Есть группы интересов, сидящие на соответствующих бюджетах, которые заинтересованы в продолжении политики войны. Это могущественные члены нашей властвующей элиты - ВПК, Министерство обороны, члены Совет Безопасности. Придумыванием выхода из этой ситуации и будет заполнен 2017 год.

Системе очень трудно реформировать самое себя, но она вынуждена это будет делать, потому что ее ресурс сжимается, и потому что она вынуждена худо-бедно подстраиваться под запросы общества. Она могла бы быть автономна, если бы у нее, как в 2000-е годы, были свои собственные источники доходов, но сейчас их уже нет. Если вы добываете деньги из граждан, а не из нефти, вы вынуждены с гражданами больше считаться. Система это еще очень плохо понимает, она не привыкла действовать в таком модусе, и не знает, что с этим делать. Следующие два года она будет пытаться этому учиться.